А МЫ НАЧИНАЛИ ТАК…

Лариса Шибалдина (Кашевник) – 1-ый разряд, инструктор
Николай Греков – 1-й разряд, инструктор

Ах, оставьте ненужные споры,
Я себе уже все доказал:
Лучше гор могут быть только горы,
На которых еще не бывал.
                                    В. Высоцкий

 Мы были политехниками. Поступили в ЛПИ в 1945 г., сразу после окончания войны. Было нас всего 400 студентов, во всем институте.

Разрушенный город. Разрушенный институт. Карточная система. Полуголодные, днем учились, а во «вторую смену» восстанавливали институт, разумеется, бесплатно. Функционировало только чудом уцелевшее административное здание. Там размещалось все: администрация, учебные аудитории, а на последнем этаже было общежитие для иногородних. Было холодно. На лекциях сидели в пальто и записывали лекции в варежках, чернила замерзали.

В 1946 вернулся с фронта старшина 1-й статьи, МС СССР – В.Г. Старицкий, который начал работать в нашем институте младшим научным сотрудником на кафедре гидравлических машин. В это тяжелое послевоенное время В.Г. Старицкому удалось найти и собрать в ЛПИ довоенных горнолыжников и альпинистов, создать альпинистскую секцию. Он начал потихоньку присматриваться к студентам, чтобы вовлечь их в «секту» альпинистов. Появились объявления. Появились первые попытки выявить среди этих полуголодных ребят тех, кто хочет пойти на тренировку.

Вспоминает Н. Греков: «Ко мне подошел студент-старшекурсник В. Пруссаков и довольно будничным и бесцветным голосом «призвал» записаться в альпинистскую секцию института. Рассказал о том, что секция имеет славное спортивное прошлое и сейчас возрождается. Особенно он нажимал на то, что, если будем хорошо тренироваться, то гарантируется поездка в горы – на Кавказ или в другие горные районы Советского Союза. Я навострил уши: ведь любая поездка по стране в те годы была чрезвычайно трудной и почти невозможной, это было заманчиво. Война кончилась, почти круглосуточная работа на военном заводе осталась в прошлом. Попутешествовать по стране – это просто мечта, а еще и на Кавказ!».

 «А что такое альпинизм?» – спросил я. Володя Пруссаков рассказал, что это – покорение вершин. Сначала – попроще, а потом, по мере набора опыта восхождений, можно стать даже Мастером спорта. Мне, как жителю довольно «плоской» Бесарабии, где даже снег редко видели, все это казалось диковинным, интересным и заманчивым. Правда, жизненный опыт, хотя и незначительный, подсказывал, а не заливает ли этот незнакомый «коллега» небылицы… Ведь лазать по горам может быть и интересно, но вот поехать в эти горы – это уже какое-то несбыточное для тех времен счастье. Путешествовать по стране, повидать новые места – конечно, это замечательно. Володя добавил еще, что будут выдаваться путевки. А это обеспечивало в то время возможность передвижения по стране.

И я пришел на тренировку к Старицкому, этому Великому тренеру и учителю. Он был удивительно приятный, скромный, интересный и изобретательный человек, с ним установились близкие отношения, которые способствовали регулярному посещению тренировок.

Тренировки были сначала 2-3 раза в неделю. Причем, Володя (так мы звали нашего тренера) самозабвенно занимался с нами. Обязательно – бег, сначала 1 км , потом 2 км , потом 5 и – до 15 км ! Сильная зарядка, прыжки и т.п.

Володя поставил целью сделать из нас зимой горнолыжников, чтобы улучшить подготовку к горам. Но… ни лыж, ни ботинок не было, негде было их взять, в продаже их не было, да и денег не было.

В подвале института мы разыскали американские «студобекеры» – ботинки размером 41-46 размера. Но мы были и этому рады, влезали, особенно девочки – Лариса Шибалдина, Люся Орлова, Айно Мюлляр – в 3-4 парах шерстяных носок, чтобы только ботинки не сваливались с ног. Там же в подвале нашли немецкие егерские лыжи. Они были широкие (до 130 мм) и длинные (до 2 м 20 см). Мы отпиливали от них концы, «подгоняя» длину для себя. Сами ставили на них подреза из ленты, которую добывали на сталепрокатном заводе. Сами делали крепления: пружины (пяточные) вытаскивали из кроватей, а тросы – от уличных фонарей (пусть простят нас стражи порядка, это мы делали по ночам).

И всегда был с нами Володя – во всех наших начинаниях.

Первому снегу радовались больше, чем дети. И начали «утюжить» кавголовские склоны. Вот тут Володя вкладывал в нас адское терпение, любовь к горнолыжному спорту. Как радовались мы, когда получались первые повороты!

А тут же сразу начались городские соревнования! А мы еще только могли плугом «объехать»  ворота. И, тем не менее – дойти трассу до конца было просто законом. И – выигрывали! Даже у института им. Лесгафта и у ЛГУ!

Кроме тренировок у нас проводились теоретические занятия. Нам читали лекции и проводили занятия сотрудники и преподаватели института – В. Старицкий, А. Кельзон, Л. Рубинштейн, А. Вальтер и В. Прядилов. Они очень увлекательно рассказывали нам о горах Кавказа, Тянь-Шаня, Памира, о восхождениях.

Кельзон Анатолий Саулович	Рубинштейн Лев Михайлович	Вальтер Андрей А.	Прядилов Вадим Иванович. 1980 г.

Большое место уделялось вопросам страховки и безопасности при восхождениях. Иногда – не без мистики.

Глядя на нас с Галкой Ионовой (Высоцкой), А.С. Кельзон говорил: «Девочки, Галя и Лариса, вы никогда не ходите в одной связке. У нас при восхождении на Птыш связка Галя и Лариса улетела – навсегда». Это мы хорошо запомнили.

Весной тренировались на скалах в Выборге, в Кузнечном, в Саблино на крутых берегах. Для поездки в горы приходилось подрабатывать на производстве – чтобы заработать на путевку и билеты.

Летом 1947 нам достались путевки в а/л «Химик» (теперь это – а/л «Уллу-тау»), расположенный в ущелье Адыр-су. Все было впервые. Впервые – поездка на Кавказ, впервые – увидеть настоящие горы, уже не на фотографиях.

Поездом доехали до Минеральных Вод, затем автобусом до Нальчика. Там была туристская база ТЭУ ВЦСПС на ул. Лермонтова, откуда на машине нас должны были доставить до с. Верхний Баксан в 107 км от Нальчика.

Ждали машину долго, грузовик пришел только ночью. Погрузились и поехали в абсолютной темноте. Вместе с нами ехала какая-то подозрительная публика. Какая – разглядеть в темноте не удалось. Долго ехали по плохой дороге, на ухабах нас подбрасывало. Наконец, остановились в каком-то селении. Оказалось – Верхний Баксан. Там нас поместили (опять же в темноте!) в сарай. На полу сарая лежала солома, на которой мы должны были спать. Тут же прыгали козы. Выбирать было не из чего. Легли спать вповалку, укрыться было нечем. Это была перевалочная база.

Когда утром проснулись и вышли из сарая, заспанные, с соломой в волосах и на одежде, посмотрели вокруг и ахнули от изумления: на ярко-синем небе ни облачка; солнце осветило все вокруг, и вдали были видны горы… А кругом – великолепные сосновые корабельные рощи, стройные сосны до неба… Баксанские леса… И – бурная, бурлящая река Баксан, в которой мы тут же умылись и забыли все неприятности дороги и ночлега.

А оказались мы в необычное время и в необычном месте. За дорогой направо было селение, обнесенное колючей проволокой. В нескольких местах проволока была разрушена, было видно, что туда проходили, и не раз. Это было кабардинское село Верхний Баксан. Сейчас оно было безлюдное и безмолвное. Стояли аккуратные чистенькие дома в садах; висели огромные спелые груши, яблоки, сливы, абрикосы. И это все ничье? А мы из Ленинграда, уже и забыли вкус фруктов. Конечно, мы воспользовались «лазами», погуляли по садам. Дома были на замках и заколочены. Все было очень похоже на то, как показали в кинофильме «Год собаки» (производство «Ленфильм», по сценарию С. Ароновича, А. Шульгиной, В. Михайлова). Там после чернобыльской катастрофы герои фильма попадают в покинутый людьми город (Припять) за колючей проволокой и живут в нем.

В селении Верхний Баксан никого не было. Это потом стало известно, что хозяева этих домов, в т.ч. старики и маленькие дети, по приказу Вождя народов за 24 часа были выселены из домов и отправлены с узелками в руках эшелонами в Сибирь. Их обвинили в пособничестве немцам и измене Родине. Многие (попробуйте посчитать, сколько!) не доехали до места в чистом поле, где начиналась для них новая жизнь… А сейчас… Где-то вдали, в лесу, раздавался стук топоров и жужжание пил. Оказывается, в лесу работали на лесозаготовках пленные немцы. Но мы их не видели.

Дальше до альплагеря «Химик» дороги не было, была тропа, по которой мы направились в лагерь. Расстояние от Верхнего Баксана до лагеря «Химик» было около 12 км . Рюкзаки у нас были нетяжелые, погода прекрасная, мы могли по дороге любоваться горными пейзажами.

Ущелье сказочно красиво! Кругом альпийские луга с пронзительно яркими цветами: маки, гвоздики, незабудки, тюльпаны… Лагерь ДСО «Химик»  расположен на территории Кабардино-Балкарии в верховье ущелья Адыр-су, на высоте 2300 м над уровнем моря. Когда мы дошли до лагеря, были приятно удивлены, как хорошо он спланирован, и хорошо содержится, ведь прошло всего два года после окончания войны.

В основном здании лагеря размещались столовая, методический кабинет, медпункт и др. службы. Был радиоузел, библиотека, хорошая спортивная площадка; в лагере была баня и душ. Лагерь обеспечивался электроэнергией от своего дизеля, который работал утром и вечером. Правда, как оказалось потом, свет был не всегда. Альпинисты размещались в четырехместных стационарных палатках.

Химик

Из лагеря открывался красивый вид на снежные вершины Кавказа.

Жизнь в лагере была регламентирована, соблюдался очень строго режим дня… Начучем был МС СССР Г.П. Коленов. Учебный процесс был продуман и выполнялся неукоснительно.

На следующий день после приезда и устройства мы получили снаряжение. Оно было, конечно, очень БУ: ботинки со сношенными или отсутствующими триконями, штормовые костюмы с дырками, прорехами, без пуговиц… На складе нам вручили трикони, чтобы мы могли отриконить ботинки, лоскуты от старых штормовок, чтобы починить существующие. Тут же юноши взялись за ботинки, а девушки за иголки и штормовые костюмы… К вечеру экипировка была готова. В ботинках с триконями, в штормовых костюмах и с ледорубами мы должны были проходить все учебные занятия. На каждое отделение новичков получили по две веревки из сизаля (Сизаль – грубое прочное волокно, получаемое из листьев агавы. Используют для изготовления канатов, веревок, рыболовных сетей и т.п. Прим. ред.). Они были толстые (Ø 15 мм), тяжелые, неудобные. На них мы учились вязать узлы, отрабатывать приемы страховки.

Занятия на травянистых склонах проводились недалеко от лагеря, там же, в перерывах, отрабатывали вязку узлов. Занятия на скалах проводились на хорошо очищенных от «живых» камней скальных склонах. Занятия проводились с хорошей организацией верхней страховки, за этим следили инструктор или стажер. Скалолазание давалось нам легко, мы были хорошо подготовлены на своих скалах, под Ленинградом. Ледовые занятия проводились с применением 10-зубых кошек, отрабатывалась рубка ступеней, забивание и вывинчивание крючьев, приемы самозадержания.

Во второй половине дня проводились теоретические занятия по географии района, первой медицинской помощи, об опасностях в горах. Все на полном серьезе и большом энтузиазме инструкторов.

Вечером в клубе устраивались танцы, чаще всего под аккордеон. Мы ходили на танцы в ботинках с триконями. Все были примерно одинаковые, так что не было боязни, что тебе отдавят ногу… Два раза в неделю готовили и зажигали костер «до неба», на котором под аккордеон пели русские народные и просто любимые песни. Бардовских песен в то время еще не было. И просто было очень приятно сидеть у костра, смотреть на огонь и на то, как искры летят и кружатся на фоне темно-синего неба с яркими звездами, величиной с тарелку. Невольно думалось, что человек в горах меняется до неузнаваемости – так на него действует Природа. Внимательно вглядитесь в лицо товарища, сидящего в задумчивости у вечернего костра. Он один, наедине с природой и с собой, и в то же время он – вместе со всеми. Наверное, можно найти и в себе, и в этом человеке много нового, открыть то, чего вы раньше не знали, нечто интересное и глубокое. Потому что, общаясь с природой, люди становятся яснее и чище.

В начале смены произошло ЧП – сгорел движок. Лагерь без света. Это, конечно, очень затрудняло всю работу лагеря – и спортивную, и хозяйственную. Поскольку дороги не было, бросили клич, собрали «команду» и направились за движком в Верхний Баксан. О том, как тяжело было тащить движок вверх по крутой тропе 12 км , могут с содроганием вспомнить участники «команды». Николай был одним из них. Но – принесли, и свет снова озарил лагерь, все службы заработали.

К зачетному восхождению на в. Гумачи готовились тщательно. 

Гумачи

Поскольку примусов не было, то несли также дрова для костра, для приготовления пищи; рюкзаки с учетом тяжелых ватных спальных мешков, парусиновых палаток, кошек, веревок и продуктов были тяжелыми. Но «отцы-командиры» знали хорошо маршрут, темп движения был отработан. Мы поднялись на перевал Гумачи, затем спустились на «ночевку Гумачи», где переночевали. А с нее делали восхождение на в. Гумачи 1б. Восхождение было несложным, маршрут в основном снежный, из-за большого количества снега просто топтали следы в снегу, и весь отряд передвигался по этим следам.

На вершине стояли счастливые, об усталости забыли. Радостно поздравили друг друга с удачным восхождением. Инструкторы написали традиционную записку о восхождении отряда новичков на вершину, а мы читали записку предшественников, вынутую из тура. Любовались прекрасной панорамой с высоты 3805 м. Мы стояли среди снегов на большой высоте, нас окружало царство холода, а далеко внизу лежали прекрасные ущелья, поросшие лесами. Вокруг были величественные вершины Кавказа. Обзор горного района сделал Г.П. Коленов, который руководил восхождением.

Спуск с вершины проходил организованно, по пути подъема. Отстающих почти не было. Далее путь к лагерю проходил через перевал Гумачи, который тоже был зачетным.

 А лагерь готовился к возвращению новичков с 1-го восхождения. Тщательно убранный, подметенный; дорожки посыпаны свежим песком и выложены листьями папоротника. Остроумные плакаты с поздравлениями. И цветы, цветы… На линейке нас поздравили с зачетным восхождением.

На следующий день сдавали экзамены по теории, а вечером на торжественной линейке нам вручили значки «Альпинист СССР». Был прекрасный «выпускной» вечер и, конечно, костер до неба с песнями, рассказами, декламацией стихов. Тут же о нашем походе прозвучали стихи, в которых были такие строчки:

И долго будем видеть

Мы во сне:

Награжден значком «Альпинист СССР».

И подпись: Мастер спорта Коленов.

На следующий день был отъезд новичков из лагеря. А особо отличившимся, в число которых попали и мы, было предложено, в качестве поощрения, сделать восхождение на в. Виа-тау 2а к/тр.

Виа-тау

  Мы, естественно, согласились.

Восхождение на Виа-тау было сделано группой из 12-ти человек, без ночевки. Там встретились несложные скалы и ничего неожиданного. Как прогулка. Снова любовались с вершины прекрасной панорамой, снова были очарованы горами.

После такого замечательного окончания смены мы (А. Бух, Г. Липина, Н. Кашеверова, Л. Кашевник, Н. Греков), очень гордые, с красивым значком «Альпинист СССР» на груди отправились домой.

А.Бух,_Г.Лапина, Н.Кашеверова, Л.Кашевник,_Н.Греков

 Опять шли пешком 12 км до с. Верхний Баксан, опять лакомились сладкими грушами. Добрались на перекладных до Нальчика, а затем и до МинВод.

И вот тут-то мы увидели самое трудное, не сравнить ни с какими трудностями в горах, где мы побывали. На маленьком вокзале скопилось огромное количество людей, желающих уехать. Поезда ходили очень редко, билетов не было. Все эти люди в страшной жаре и духоте осаждали вокзал и единственную билетную кассу. Грязные, оборванные, высохшие, как кочерыжки, с маленькими голодными ревущими детьми. Воды нет. Купить еды негде и денег нет (карточная система). Посидели мы возле вокзала где-то на траве двое суток. Надежды уехать уже не было никакой.

И тут возникла вдруг такая ситуация: появилась группа милиционеров и начала выводить (выталкивать, если не получалось словами) людей из вокзала и вокзальной территории. И всю эту кричащую, ревущую толпу «перегнали» за 500 м от вокзала. Оказывается, проходил поезд, в котором ехал ОН, наш вождь и учитель, на отдых, поэтому в целях его безопасности и плохого впечатления от вида оборванных, голодных, грязных людей, их на время отогнали в глубь от вокзала. От такого унижения (мы ведь тоже были в числе этих несчастных людей!) мы решили не ждать больше билетов и уехать любой ценой. Тем более что сухой карточный паек давно кончился и очень хотелось есть.

Когда подошел очередной поезд, вагоны не открывались, народ безуспешно пометался вокруг поезда, а нам удалось встать на подножку (в то время в вагонах они не убирались). Лариса встала ближе к вагону, а Коля – сзади. Очень мешали рюкзаки. Но – поезд тронулся, и мы – поехали! Сказать, чтобы это было комфортно, было нельзя, это было опасно! Но мы ехали. Часа через два (остановок почему-то не было, нас не прогнали), нам удалось перебраться на буферную площадку между вагонами, стало уже полегче. А когда нам посчастливилось попасть в тамбур, где набилось до 10 таких же бедолаг, нам это показалось раем. Никто нас не беспокоил, пробраться проводнику в другой вагон или выйти из вагона было невозможно. Так мы ехали 14 часов, до самого Ростова.

В Ростове решили попытаться купить билеты и ехать до дома нормально, как белые люди. Были мы уже далеко не белые, грязные до черноты, белели только зубы да белки глаз. Лариса предложила найти возможность помыться. Коля остался на вокзале с рюкзаками, а Лариса пошла искать. И тут ее ожидало последнее приключение. Она нашла санпропускник (были такие на вокзалах во время войны и после войны). Ее встретила старушка и очень приветливо предложила помыться. Какое это было счастье – теплый душ! Но… когда Лариса вышла в раздевалку после помывки, она обнаружила, что ее одежды и обуви не было… Висело только грязное от дорожной копоти платье. Все остальное – и чистое, и грязное белье – все исчезло. Даже полотенце. Все пригодилось божьей старушке. Она тоже исчезла.

Босая, одетая на голое тело в грязное платье, с длинными мокрыми волосами предстала Лариса перед Колей. Вот какие нас ждали приключения, и то, что Ростов – самый воровской город в стране (а, может, и в мире) – подтвердилось…

В Ростове нам удалось купить билеты и благополучно добраться до Ленинграда. Но даже эта трудная дорога не испортила нам впечатлений от гор, которые мы полюбили на всю жизнь, с которыми связали жизнь и пережили в них самые святые минуты своей жизни. Это было только начало…